Лидия Чуковская против Надежды Мандельштам

Обратимся к сравнению "Воспоминаний" и "Второй книги" Надежды Мандельштам. О "Воспоминаниях" Лидия Чуковская высказалась в своей книге “Дом Поэта” так: “Я когда-то любила первую книгу Надежды Яковлевны Мандельштам и сейчас продолжаю считать ее цельным и ценным рассказом о гибели Осипа Мандельштама. Но знающие люди доказали мне, что там оклеветан один человек. “ (На самом деле два, далее мы еще вернемся к этому вопросу). На первом плане в "Воспоминаниях" - творчество Осипа Мандельштама, цитаты из стихов и прозы, материалы к их датировке, история возникновения, а также попытки интерпретации. Параллельно проходит вторая важнейшая тема - сталинские репрессии, уничтожающие людей и подавляющие свободу мысли.

Когда  же в 1972 году в Париже вышла «Вторая книга» Надежды Мандельштам, то оказалось, что озлобление и ожесточённость автора направлены уже не столько против сталинской системы в целом, сколько против многих современников. Надежда Яковлевна оболгала  живых и мертвых, друзей и бывших друзей, знаменитых, просто известных и малоизвестных. И тогда Лидия Чуковская решила ответить. Вот как описывает эту ситуацию Иосиф Бродский (в книге “Иосиф Бродский - Большая книга интервью”, Сост. В. Полухина, Захаров, М., 2000, стр. 535): “... я помню, когда вышла книга Надежды, вся Москва была настроена против нее. Ладно, вся Москва - я помню, как была разгневана Лидия Корнеевна Чуковская. Я ей сказал: "Лидия Корнеевна, если вы не согласны, почему бы вам не сесть и не написать свою версию?" Конечно, в совете Бродского явно слышится ирония, но Лидия Чуковская была настроена вполне серьезно: она села и начала писать. Поначалу ее цель была защитить память Анны Ахматовой, но по ходу ей удалось защитить доброе имя многих других, оклеветанных Надеждой Яковлевной. К сожалению, Лидии Корнеевне не удалось закончить задуманную книгу и она существует в виде фрагментов (Лидия Чуковская “Дом Поэта” (Фрагменты книги) http://magazines.russ.ru/druzhba/2001/9/chuk.html). Время работы над книгой: 1972 - 1976, 1980гг. Но до сих пор "Дом Поэта" является непревзойденным образцом гражданской критики, защищающим правду и человеческое достоинствo. Лидия Чуковская  в “Доме Поэта” продолжает лучшие традиции своих знаменитых открытых писем. Потребовалось присущее ей мужество, чтобы высказать все без обиняков, выявить все случаи небрежности, вульгаризации, упрощений и, наконец, откровенной лжи, переполняющими "Вторую книгу". Интересно, что не было ни одной попытки вступить в полемику с Лидией Чуковской по-существу, опровергнуть хотя бы одно обвинение, ни со стороны самой Надежды Мандельштам (критика Чуковской циркулировала еще при жизни Мандельштам), ни ее сторонников. Так друг и душеприказчик Надежды Мандельштам, Юрий Львович Фрейдин в интервью Варваре Бабицкой (см. http://www.openspace.ru/literature/events/details/2061/) ограничивается признанием : “Надежда Яковлевна про всяких людей написала в своих книгах массу всяких резкостей" (резкость у Фрейдина это эвфемизм для лжи). A заканчивает интервью Фрейдин следующими словами: "Не нравится - не читайте". Лидии Чуковской "Вторая книга" не понравилась, но она эту книгу прочитала до конца и очень тщательно, выявив множество неточностей, оговоров и откровенной лжи, назвав ложь ложью без всяких обиняков. Чуковская смогла это сделать, так как была вооружена фактами, письмами, документами, устными свидетельствами очевидцев. Неискушенный читатель, раскрывший книгу "самой великой прозы второй половины ХХ века" (Иосиф Бродский) и не располагающий какой-либо независимой информацией, примет все за чистую монету.  

Многих поразил резкий контраст между "Воспоминаниями" и "Второй книгой" – ведь они шли подряд: 1970 и  1972 гг. Почему же после такой хорошей книги "Воспоминания" появилась такая плохая "Вторая книга"? Лидия Чуковская пишет в "Доме поэта", что при жизни Ахматовой такой поступок, как эта книга, не мог быть не только совершен, но даже замыслен. Это верно, но никак не объясняет, почему все-таки "Вторая книга" появилась. Повидимому, наиболее близко к истине предположение Павла Нерлера, высказанное им в уже упомянутой нами в предыдущем посте статье “Лютик из заресничной страны”, Журнал “Семь Искусств”, 8(21) - август 2011  года; http://7iskusstv.com/2011/Nomer8/Nerler1.php. А его высказывания:

“…Ей вдруг открылись и убойная сила мемуаров, и преимущества печатного и первого слова перед устными оправданиями”

“…А еще, кажется, она поняла – и как бы усвоила! – одну нехорошую истину: не так уж и важно, правдив мемуар или лжив”

“…Интересно наблюдать и ту роль, которую тема Ольги Ваксель и эскизы к ней сыграла в формировании текста и атмосферы «Второй книги» Надежды Мандельштам”

предлагают ключ к ответу.

Вот некоторые, наиболее сильные упреки и обвинения Лидии Чуковской в адрес Надежды Мандельштам (“Дом Поэта”):

“Книга ее проникнута бесчеловечьем - вся! - от первой до последней страницы. Восхищением собою и презрением к человеку”

“Мы жили - и живем - в бесчеловечное время. Достоинство человека измеряется тем, в какой мере он не заразился бесчеловечьем, устоял против него. Надежда Яковлевна ни в какой степени против него не устояла”.

“Оклеветав людей, нельзя правильно изобразить общество. Монетой клеветы на отдельных людей не покупается правда об обществе. Ни о каком. Хотя бы и нашем - столь низко, глубоко и кроваво падшем”

Слова суровые, но к сожалению, справедливые. И вот еще - Лидия Чуковская пишет: “…Но клеветать Надежде Мандельштам на кого бы то ни было и прежде всего на Анну Ахматову я не позволю. Не позволю документами, стихами, фактами - обращаясь, как критик ее книги, к общественному суду, не к уголовному - хотя и к уголовному столько людей, персонажей ее мемуаров, вправе были бы обратиться. Живыми голосами. Мертвыми”

И она это сделала. Лидия Чуковская в "Доме поэта" аргументирванно обвинила Надежду Яковлевну в десятках случаев лжи, касающейся Анны Ахматовой (прежде всего),  Маршака, Зенкевича, Тынянова, Эммы Герштейн, Марии Петровых, Харджиева и многих других. И как уже говорилось, ни одно из этих обвинений не было опровергнуто. Вообще, не было ни одного ответа по существу.

Надежда Яковлевна во "Второй книге" произвела своеобразную "зачистку" вокруг Осипа Мандельштама, принижая и оговаривая почти всех друзей и знакомых поэта. Лидия Чуковская пишет по этому поводу: ”Отмечаю: на страницах “Второй книги” ни о ком с таким упоением, с таким удовольствием, взахлеб не сплетничает Надежда Яковлевна, как о людях, наиболее близких Анне Андреевне. В особенности о тех из них, кто имел неосторожность приближаться иногда и к остальным членам “тройственного союза”: к О. Мандельштаму и к Надежде Яковлевне. Их свидетельства она стремится заранее отвести.” И действительно, все должны помнить, что "нас было трое, и только трое". Как уже говорилось в предыдущем посте, на стр. 236 и 239 “Второй книги"  Надежда Яковлевна пишет: "Весь наш жизненый путь мы прошли вместе" и "Все-таки нас было трое, и только трое" (имея в виду Мандельштама, Ахматову и себя). После гибели Мандельштама на смену "мы трое" пришло "мы двое".

Что касается Анны Ахматовой и Осипа Мандельштама, то Надежда Яковлевна вульгаризирует их образы, подравнивая их "под свой рост" дабы сохранить миф "Все-таки нас было трое, и только трое" , низводя их до своего уровня.

Все, читавшие "Вторую книгу", помнят  наверное этот ставший хрестоматийным рассказ: “Вакансию первого поэта-женщины я с ходу - у витрины книжного магазина - предоставила Ахматовой. Мандельштам и Эренбург говорили при мне о Цветаевой, но я отмахнулась и от нее... Остальных по шапке..." (Вторая книга (1999), с. 464)

Но потом мы читаем об Ахматовой:

“Путала она все” (c. 440), “во многом, если не во всем, попадала впросак”  (c. 137); “я не видела людей мысли и вокруг Ахматовой” (c. 238), “внезапная тяга к подмосткам (речь идет о второй, оставшейся неоконченной, пьесе Ахматовой “Пролог”. - Л.Ч.) кажется мне данью старческой слабости” (c. 370). А заявление Надежды Яковлевны на стр. 287–288: “Я не назову свободным человеком Ахматову, потому что слишком часто она попадала под власть общих концепций... Готовые концепции в стихах Ахматовой, выдумка, сочинительство - все это свидетельствует не о свободе, а, с одной стороны, о принадлежности к охранительскому слою, а с другой - об известной доле своеволия”, - вообще не поддается какому-либо пониманию.

Но послушайте, что было дальше. Из интервью, данного Надеждой Мандельштам британской славистке Элизабет де Мони 9-10 октября 1977: 

- Ваш муж теперь признан и известен на Западе как гений, можете ли Вы сравнить его с каким-нибудь другим поэтом его поколения?

- Конечно, Пастернак (пауза), а больше никого.

- И больше ни с кем?

- Ну, женщины... Ахматова, Цветаева, но я думаю, что это дешевка по сравнению с Пастернаком и Мандельштамом.

(Полный тест интервью см. в книге “Осип и Надежда Мандельштамы в рассказах современников”, Составители О. Фигурнова, М. Фигурнова, Издательство: Наталис (2002)). Вот тут-то Надежда Яковлевна и уравняла наконец-то Ахматову и Цветаеву, дав обеим по шапке. 

Досталось и Осипу Мандельштаму. Нигде Надежда Яковлевна не пишет так откровенно, с такой искренностью как в некоторых письмах.

В ответном письме архиепископу Сан-Францисскому Иоанну Надежда Мандельштам писала: "... Я смертельно устала от этой жизни, но верую в будущую. Там я надеюсь выцарапать глаза О. М. за то, чему он меня обрек" (цитируется по Мандельштам Н., Книга 3. Paris: YMCA-Press, с. 331).

Из письма Надежды Яковлевны находящемуся в ссылке после лагеря другу Мандельштамов Борису Кузину, адресату ее 192-х писем :

“…Кстати, Боренька, как я ненавижу вашу сентиментальную брехню. Откудa вы знаете, чему бы радовался Ося, и почему он – «бедный». Я знаю наверное, что Ося хотел бы, чтобы я умерла. Больше ничего не знаю. А как я могу радоваться, что вы женаты на неизвестной мне даме?..” (Октябрь 39, Калинин). Письмо написано через несколько месяцев после смерти Осипа Мандельштама (http://www.pergam-club.ru/book/1046).